Почти любовь, почти падение - Страница 15

- Что за дело?

Жданов странно кашлянул, вроде бы смущённо.

- Важное.

Ему было неудобно говорить, а Кате ещё неудобнее переспрашивать. Они в гараж спустились, дошли до машины Жданова, и Катя, секунду поколебавшись, села в автомобиль. Ещё потому, что Андрей рядом был, дверь ей открыл и смотрел напряжённо, словно ждал, что она заартачится вдруг.

Куда он её везёт, поняла уже через несколько минут. Повернули в противоположную сторону от её дома, свернули на проспект, а через несколько минут Катя поняла. Голову повернула, и на Жданова уставилась, удивлённая. Он её взгляд чувствовал, Катя заметила, как уголок рта у него нервно дёрнулся, но так и не посмотрел, и не сказал ничего. А она вдруг подумала, что он сам не знает, зачем это делает. А вот Катю эта мысль очень интересовала: зачем, зачем ему это всё?

- Катя.

Первое слово, которое прозвучало за прошедший час. Они доехали до его дома, немного постояв в пробке, в квартиру поднялись, также в полном молчании, а Катя всё руки в кулачки сжимала, удивляясь, почему они всё это делают, раз обоим так неловко. Намного проще было бы разойтись в разные стороны, она бы ушла, такси бы поймала, и всё бы закончилось. Но она осталась, и молчала, молчала, подстраиваясь под настроение Андрея.

- Катя.

Очки сняла и ему отдала. Жданов положил их на стол. Потом сам начал шпильки из её тугого комеля вынимать. Пушкарёва головой помотала, чтобы волосы по плечам рассыпались. Но от рук Андрея увернулась, когда он попытался её обнять.

- Свет, Андрей.

Он погасил свет. В гостиной. И дверь в спальню толкнул, открывая.

Всего четыре слова было произнесено, простых, ничего не значащих, никаких клятв или признаний. Самые обычные слова. Но Катя даже их не хотела. Просто темнота, и не думать ни о чём. Не жалеть ни о чём, не страдать, о сомнениях не вспоминать. Возможно, в последний раз. Каждый раз, как последний...

Андрей раздевал её торопливо, потом руками обхватил и лицом в Катин живот уткнулся. Два дня прошло, и, кажется, минуты не было, чтобы он не думал о ней, не вспоминал её. Это больше всего и беспокоило, если честно. Что думал о Кате, не переставая, о том чувстве успокоения, которое испытал тогда. Несколько минут, но он был полностью счастлив, а всё благодаря ей. При этом совершенно не понимал, почему она, почему именно с ней он это почувствовал. А сегодня вот испугался поцелуя, когда уже через минуту понял, что не остановится. Было в этом всём что-то неправильное. Заколдовала она его, что ли?

А ещё темнота с ума сводила. Было в этом что-то завораживающе, жутко возбуждающее, в том, что Катя теперь требовала выключать свет, словно вместе со светом отключались все сдерживающие её рамки. Андрей ничего не видел, он только чувствовал её, всю, без остатка, и то, что чувствовал, ему безумно нравилось. И как она прижималась к нему, и как дышала - глубоко и, словно, осторожничая, Андрей себя на мысли поймал, вдруг догадавшись, что Катя, по всей видимости, старается себя контролировать, но в какой-то момент она срывалась, и это каждый раз Жданову по нервам ударяло. Дрожала или выгибалась в его руках, а потом вдруг прижималась, до боли вцеплялась в него, шептала что-то еле слышно, а он уже несколько раз останавливал себя, прежде чем имя её произнести. Целовал - шею, спину, острые плечи, к себе Катю прижимал, поддерживал, когда ей это было нужно. А потом на постель упали, сначала Катя, потом он на неё, и даже застонал, кажется. Чувствовал, как она вздрагивает под ним, и дышит, дышит. Или это он дышал? С ней в унисон...

- Что ж это такое-то?

Даже не сразу понял, что вслух это сказал. Точнее, выдохнул прямо Кате на ухо и носом в её затылок ткнулся. Правда, она никак не отреагировала, и Андрей осторожно с неё скатился, лёг рядом и в темноту уставился. Сердце так в груди скакало, что, кажется, встань, и оно в руки тебе выпрыгнет. Катя зашевелилась далеко не сразу, и то, в этот раз, с кровати сразу не вскочила, только повернулась на бок и ладошку под щёку подложила, локтём при этом Жданова задела.

А он когда немного в себя пришёл, и кровь в висках шуметь перестала, заглушая всё вокруг, потянулся к ночной лампе, выключателем щёлкнул, но Катя тут же встрепенулась:

- Выключи.

Он выключил. Несколько секунд с мыслями собирался, потом спросил:

- Почему?

- Я не хочу, чтобы ты на меня смотрел.

- Ещё один совет. Я точно знаю. Новая коллекция начнёт продаваться и станет легче. Начнём выплачивать кредиты...

- Всё зашло слишком далеко, Кать.

- Не говори так. Не смей. Всё получится.

- Я не должен был втягивать тебя.

- Да, - проговорила она еле слышно, но с заметным скептицизмом. - Пошёл бы ко дну, а я следом.

- Следом? - Жданов усмехнулся. - Нырнула бы следом?

- Нырнула бы. Ты же знаешь.

Андрей в темноте руку её нащупал и к себе на грудь положил. И вполне искренне проговорил:

- Что бы я без тебя делал?

- Всё хорошо. - Катя придвинулась к нему, а рука поднялась вверх, по его груди, плечу, и Пушкарёва указательным пальчиком коснулась подбородка Андрея. - Не может быть плохо.

- Ты, оказывается, оптимистка.

- А как же.

Катя щекой к его плечу прижалась. Замолчали, каждый о своём думал. Андрей, скорее всего, о "Зималетто", а Катя вот о нём. Всё о нём и о нём. С утра, с того момента, как просыпалась и глаза открывала, и до самого вечера, пока не засыпала, по-прежнему в мечтах о нём. Уже несколько дней подряд после работы приезжали к Жданову, дома Катя появлялась всё позже, потому что кроме секса, в их с Андреем отношения вернулась потребность говорить друг с другом. Лежали после в темноте и негромко переговаривались, в основном проблемы "Зималетто" обсуждали, но они обсуждали, наконец, перестав отмалчиваться, как чужие. А родителям Кате приходилось врать, говорила, что над отчётами просиживает, что все в "Зималетто" перед показом работают больше, что это необходимость, вот поэтому она и возвращается не раньше десяти вечера, а то и позже, а сама глаза прятала. Боялась, что догадаются и её ложь, не столь уж и изощрённую, раскроют. Особенно, удивлялись тому, что её вечерами начальник до дома подвозит. Точнее, это мама удивлялась, а вот отец в этом ничего странного не видел.