Почти любовь, почти падение - Страница 33

А на самом деле - как? Самой себе как объяснить? Их тягу друг к другу, темноту, его безумный шёпот в этой самой темноте. И те слова, которые он однажды обронил, полные непонимания и удивления на самого себя и на то, что с ними происходит: "Да что же это такое?". Вот сейчас бы задать ему этот вопрос, напрямую, глядя в глаза, и ответ бы получить, желательно простой и понятный. Ведь это же Жданов, в конце концов, он-то должен во всём этом разбираться. У него ведь такой опыт. А если уж он не понимает, что с ними происходит, то куда ей?

И как дальше жить, тоже непонятно. Как всё это сложить воедино и в то же время разделить? Где провести границу? Нужно ведь отделить ту мерзость и предательство, о которых ей Малиновский рассказал, и с чего-то начать другую историю, их собственную, странную и оттого ещё более удивительную, пусть никому из них и ненужную. А Катя была уверена, что история эта есть. Может, не до конца правдивая, но только их. И в этом же главная проблема заключалась: в какой-то момент Жданов перестал ей врать, и с этим, можно сказать, что счастьем, Катя совершенно не знала, что делать. Запутавшийся в себе Жданов, который смотрел на неё и говорил пускай не то, что ей в мечтах представлялось, но что-то безусловно очень важное, для него в первую очередь, Катю откровенно пугал. Она чувствовала себя ответственной за него и его поступки, а на фоне того, что с собственными чувствами разобраться до конца не могла, это попросту выбивало её из колеи. Нужно было найти в себе силы принять Андрея таким, какой он есть, с его обязательной бутылкой виски, перед первыми попытками её поцеловать, с его враньём и страхами, и с сегодняшним бегством с показа, от родителей и невесты, и всё ради того, чтобы с ней помириться. Вот зачем он пришёл сегодня? Зачем вообще последняя пара недель их встреч, его поцелуи, обещания, которые он никогда не исполнит, и Катя это всегда знала, прикосновения Андрея, его настойчивые попытки перебороть её комплексы? Ведь для "Зималетто" это всё не имело ровным счётом никакого значения. Значит, и в этом Малиновский прав? Андрей заигрался? И её втянул в свою игру. Незаметно перетянул из игры, которую придумал Роман Дмитрич, в свою. А Катя даже не заметила этого перемещения, она с первых шагов шла за Андреем Ждановым и только за ним, беспомощная под его натиском и обаянием.

Если бы не эта темнота, в которую она сама, по глупости, шагнула, и Жданова за собой утянула, насколько всё было бы проще. Возненавидеть его, вычеркнуть из своей жизни, как когда-то Дениса, или даже отомстить ему. Господи, она ведь сама ему всё рассказала про себя, ещё тогда доверилась, просто потому, что он просил ему верить, и она рассказала. Так что Жданов знает про неё то, чего никто больше не знает, даже Зорькин. А Малиновский говорит, что всё ложь и не всерьёз. Она рассказывала Жданову про самое страшное, что когда-либо с ней случилось, он внимательно слушал, держал за руку, а оказывается, это было не всерьёз? Разве так бывает? А если бывает, то, как он мог? Он ведь особенный, он лучший, она всегда так считала, и вдруг всё обернулось против неё.

Катя слёзы вытерла и вздрогнула, когда кто-то позвал:

- Катя.

Глаза подняла, и к своему ужасу увидела Виноградову. Неизвестно, сколько та уже стояла здесь и наблюдала за ней.

- Катя, с вами всё в порядке?

Торопливо закивала, слёзы начала вытирать усерднее, а от взгляда Юлианы старательно уворачивалась.

- Но вы плачете.

- Это просто нервы. Не обращайте внимания.

- Нервы? - Юлиана скептически усмехнулась. - Свои нервы надо беречь, Катюш. А из-за чего нервничаете? - Катя молчала, и тогда Виноградова ей подсказала: - Что-то личное?

Пушкарёва снова кивнула, но так и не ответила. Тогда Юлиана из курилки вышла, но почти тут же вернулась со стаканом воды.

- Вот, выпейте.

- Спасибо.

Юлиана стояла, возвышаясь над ней, опираясь на свой зонт, который везде носила с собой, несмотря на середину зимы, и наблюдала, как Катя пьёт воду мелкими глотками.

- Это неправильно, сидеть здесь и слёзы лить, когда все вокруг веселятся. Показ же. Вот увидел бы вас Милко.

- Не увидит. - Катя выдавила из себя улыбку. - Я стараюсь лишний раз ему на глаза не попадаться.

- Почему?

- Он говорит, что у него вдохновение пропадает, когда он меня видит.

Виноградова презрительно фыркнула.

- Какая ерунда!

- Ему, наверное, лучше знать. Это ведь его вдохновение.

- И вы из-за этого плачете?

- Нет. Нет, не из-за этого.

- Всё интереснее становится. Значит, вы пришли в курилку, где вас в любой момент могут застать, поплакать вволю. В вашем кабинете вам кто-то помешал?

Катя пластиковый стаканчик с остатками воды поставила прямо на пол, и поднялась.

- Спасибо вам... Я на самом деле пойду к себе.

- Вы здесь от Жданова прятались? Чтобы он случайно не увидел, что вы плачете?

- Нет!

Юлиана вздёрнула брови, когда услышала её крик, а Кате тут же стало стыдно. Глаза наполнились слезами, и пришлось извиняться, но замолчала, когда Виноградова спросила:

- Кира узнала?

Катя быстро облизала губы.

- Что узнала?

Юлиана говорила очень вкрадчиво, словно боялась Катю спугнуть.

- Про вас и Андрея.

- Я вас не понимаю...

Виноградова тряхнула рыжими кудрями.

- Катя, я вас видела. В кабинет как-то зашла, а вы целовались. - Она едва заметно усмехнулась. - Впредь, в кабинет Жданова буду стучаться. Хотя, с вашей стороны это было весьма неосмотрительно, двери нужно запирать.